Дорогие!
Мне следующее пришло письмо, но поскольку я, к сожалению, самым обыкновенным образом болею, и ничего иного сделать не могу, я обещала посильное - разместить его тут. Посмотрите, пожалуйста.

Дорогие друзья!!!

Прошу Вас о помощи. Мой друг получил очень серьезные электрические ожоги. Поражено 50% тела. Его состояние очень тяжелое, но мы можем ему помочь и спасти его. Каждый день ему нужна кровь.Группа крови и резус фактор не важен, так как врачи будут заготавливать плазму из нашей донорской крови.
Огромная просьба, друзья, прийдите и сдайте кровь в Донорский центр им. Склифасофского, что находится на Проспекте мира. (м.Сухаревская или Проспект мира).

Для того чтобы сдать кровь, Вам необходимо взять с собой паспорт и полис обязательного страхования (зеленая пластиковая карта).

Прийдя в Донорский центр, Вам обязательно надо сказать, что Вы сдаете кровь для ПОПОВА БОРИСА ВЛАДИМИРОВИЧА, котрый находится в реанимации.

Не забудьте следущее:

Чтобы Ваша поездка не была напрасной, постарайтесь с утра не есть -- надо сдать кровь натощак. Можно выпить сладкий чай. Это придаст Вам сил. Не курите перед сдачей хотя бы час. И уж ни в коем случае не пейте накануне
крепких напитков. Не забудьте паспорт.

Это не больно!

У Вас возьмут 200-500 мл крови.
Всё абсолютно стерильно -- Склиф это
очень профессиональная больница.

Большое спасибо, друзья, за понимание...
Очень признателен каждому, кто поможет...

С уважением,
Александр

Противопоказания к донорству можно вспомнить, например, здесь: www.donors.ru/page.php?id=16
Для тех, кто решится - контактный адрес - [email protected].
Спасибо!

offtop: Вчера, четвертого августа, было 4 года со дня смерти апостола любви, митрополита Антония Сурожского. Я этого не знала, но именно в этот день о нем вспомнила особенно, посмотрела фильм-хронику В. Матвеевой "Прощание". Человек, который действительно, до конца был - Божий, Христов.
И если бывает, что к душе подступает последнее, бесчувственное уныние - его проповеди, его слова отгоняют даже эту темень. Думаю, со мной согласятся те, кто его знает, читал, слышал. Есть ли, кто не слышал??

www.pravmir.ru/article_2214.html

---

...

[от Лели (Непомнящей)]
http://mitsumusi.livejournal.com/25075.html?mode=reply

Цитата:
В Питере умирает младший брат моего друга. Ему нужна пересадка костного мозга, а это денег стоит. Парню 26 лет и жить очень хочется...
www.advita.ru. Зовут его Саша Пушкин.

Мы собирались форумом (в основном однокурсники), и к сожалению, даже из общих друзей откликнулись очень мало. А ведь сумма нужна совсем и не такая большая - 15 тыс долларов, то есть 400 тысяч рублей. В общем-то, всего надо найти 400 друзей, людей, согласных дать по тысяче рублей.... Это мне казалось в начале, что так легко. Оказывается, что все совсем не так. И 99% прочитавших сообщение просто его закрывают, и забывают... Но может быть, у нас все таки получится сделать большое общее дело, очуществить попытку спасти человека, а дальше уж как Бог даст. Если мы сделаем все возможное, то и он не оставит.
У меня просьба. Ну если нет денег, это не страшно, страшно равнодушие. Если Ва не можете помочь, пожалуйста, разошлите этот пост, хоть еще на одном сайте, дневнике. Нам надо просто найти 400 добрых людей.

http://advita.ru/APush1.php

Таков своеобразный мой привет дневникам? Похоже. =) 

---

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Fin. Прощание

Мой дневник - как сложносочиненное предложение - за множеством запятых и вводных конструкций в нем не стало места - простоте. Только и всего. Я в плену собственного слога. Слишком многое остается - за рамками, недосказанное - полнит галочками голову: я уже не вполне я.



Закрываю "Небо над Аустерлицем". Пока - буду вести бумажные записи. А там..

.. пишу и понимаю, что вернусь. А там как будет - узнаем друг друга под разными именами? Должны узнать.

..временно кваритируюсь - в комментариях по привычке под своим ником, хотя он тоже уже - не вполне мой. Ветер перемен не ласков.

До встречи все!



П.С. Всем, чьи "литобразы" остались ненаписанными. Мне очень хотелось создать что-то альтернативное "легким" вопросам, но - не расчитала сил и, что греха таить, собственного литературного "дарования". Год давала себе обещания завершить. Не завершила. Простите меня - Ив, Мюзет, Scintilla, Paulinne, mockingbird, tarkhil.

---

Одним словом, дерзким - можно описать колокольный звон на Пасху: вопреки.

В том еще слышалась Пасха, как по-мальчишески громко кричал "Воистину воскресе!" один молодой мужчина из хора, когда общее собрание отзывалось порой - сонно (и он их хулиганским, с огоньком взглядом бодрил, мол, ну же, чего же вы - спите? как же можно - сонно?! - когда мы так живы этим, именно этим днем?)

В той колотьбе сердца, когда, обогнав всех по газонам (прости, Боже!), выходишь как можно ближе к голове хода на - Новослободский проспект, и хоругви победно развиваются над зевом огней ночных клубов, а распев сшибается в схватке с ревом несущихся машин. "Скучно тратить время, толковать им напрасно про победу павших и радость обреченных" (с)

Но все же - предельного напряжения неделя, и - расплата за нее.



Христос воскресе!

---

Было же около шестого часа дня

и сделалась тьма по всей земле до часа девятого: и померкло солнце, и завеса в храме раздралась по средине..



Евангелие от Матфея

Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрекся перед всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека.



И вдруг запел петух.

И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня.

И выйдя вон, плакал горько.



Евангелие от Иоанна

И глагола им: се, Человек.

Егда же видеша Его архиерее и слуги, возопиша глаголюще: распни, распни Его. Глагола им Пилат: поимите Его вы, и распните, аз бо не обретаю в Нем вины. Отвещаша ему иудее: мы закон имамы, и по закону нашему должен есть умрети, яко Себе Сына Божия сотвори. Егда убо слыша Пилат сие слово, паче убояся,

И вниде в претор паки, и глагола Иисусови:



откуду еси Ты?

Иисус же ответа не даде ему.



Евангелие от Иоанна

И глагола иудеом: се, Царь ваш.

Они же вопияху: возми, возми, распни Его. Глагола им Пилат: Царя ли вашего распну? отвещаша архиерее:



не имамы царя токмо кесаря.



Евангелие от Матфея

Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы.



И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших.



Евангелие от Марка

Во время оно, воины отвели Иисуса внутрь двора, то есть в преторию, и собрали весь полк, и одели Его в багряницу, и, сплетши терновый венец, возложили на Него; и начали приветствовать Его: радуйся, Царь Иудейский!



И били Его по голове тростью, и плевали на Него, и, становясь на колени, кланялись Ему.



Евангелие от Матфея

Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему:



что нам до того? смотри сам...

И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился



Евангелие от Луки

Бе же час яко шестый, и тьма бысть по всей земли до часа девятаго: и померче солнце, и завеса церковная раздрася посреде. И возглашь гласом велиим Иисус, рече: Отче, в руце Твои предаю дух Мой. И сия рек издше.



И вси пришедшии народи на позор сей, видяще бывающая, биюще перси своя возвращахуся.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

О том, что удивляет

В окружении почти тотальной пространственно-временной несвободы происходит необъяснимое добавление к суткам - лишнего часика-двух, сил - которых не было раньше. А ведь сна осталось - 300 минут, меньше, и завтра поблажки не будет - та же канитель. Неумолимы будни с их часовой - словно рыбаловецкой - сеткой.

40 недельные часы занятости отняли то немногое, что оставалось бесШабашной голове: воля во внезапности смены - маршрутов, путей-дорог, улиц и - бывало - городов.

Казалось - теперь уж надолго.

..но вот вчера был - никак незапланированный псевдокраковский рассвет над сломанной геометрией старых московских крыш, большая мохнатая песья морда у редакции "Фомы".. (должна была быть лекция В. Легойды - отменили) Остановиться, понять эту красоту, и главное - что она так внезапно оказалась дарована мне.

Теперь дневники о. Александра Шмемана понимаются - гораздо ближе, сострадательней.

Еще удивительней то, что дни, хоть структурно почти неизменны, но переживаются - каждый в отдельности и неповторимости, словно открытие. Как действительно день за днем, которого никогда до тебя не было и не будет больше - никогда. По безделию - такого не бывает.

Замечаю, что редко для себя пишу, и то - крою замками.

По диплому - часами сижу, ищу, проглатываю тексты, а неизменно впечатление, что - топчуть на одном и том же, одном и том же.. Научный руководитель - словно и нет его. Уж не знаю, в каких еще смиренных выражениях просить его помочь океан литературы превратить хотя бы в море (хотя я, вероятно, предпочла бы скорее внушительную лужу..). Это злит уже непроизвольно, хоть и я хороша.

Тишине - разучилась, нет ее. Совсем нет, ни на минуту. Срочно в монастырь.

---

О призвании

"Иногда мне думается, что каждый человек призван сказать или сделать что-то одно, может быть, даже и маленькое - но подлинное и то, что только он призван сказать или сделать. Но жизнь так устроена, что его вмешивают во все, и тогда он теряет себя и свое и не исполняет своего призвания. Он должен все время делать вид, что он действительно все понимает, все может и обо всем имеет что сказать. И все становится поддельным, фальшивым, показным.."

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Зарисовки.

Даром ли богобоязненен Иов?

Маша раскачивается на круглом стуле, в одной тянучей интонации - в которой уверенное утверждение соседствует с тайным интересом, чтобы немедленно переубедили ее - говорит: "ну_а_зачем_вообщем_в_Кого-то_там_верить..живи_как_живется_верь_в.. в_себя_верь_и_все_вот..". Маше лет семь.

Открываю рот, и понимаю, что сейчас заговорю - о смысле жизни. Или о природе добра и зла. Доктор философии на острове племени южноафриканских скотоводов. Как сеньор Робинзон с его "Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу"!

В расплох.

Взрослый человек знаком с бессмыслицей всего сущего хотя бы чисто теоретически. Но как ребенку скажешь, жизнь без Подателя Смысла равнозначна каждодневным похоронам? Взрослого можно навести на мысль о бытии Творца, вспомнив что есть все-таки то малое, что всякий человек назовет злом, и то малое, что всякий назовет добром. Потягал кошку за хвост - зло, зарядил прохожему с ноги в нос от плохого настроения - зло. А дальше что - скажет ребенок?

За окном закат. Бог - Свет, Красота, Правда..



Пожаловалась Лерке. Лерка гениальна: надо было аналогию привести, говорит, вот например:

"У тебя же, Маша, есть папа? Есть, ну вот. Представь ты к нему приходишь и говоришь: "Пап, слушай, я подумала и поняла, что ты мне вообщем-то не нужен.. Я конечно понимаю, ты меня родил и воспитал, и все такое.. Ну типа, спасибо тебе, конечно (хотя я и не просила себя рожать), но - на что ты мне теперь? Я сама все умею, проживу и без тебя. Да и разговаривать с тобой мне неохота. Давай так - я тебя не знаю, ты меня не знаешь, ок? Только подарки ты мне все-таки присылай. Подарки я люблю. А наказывать меня не надо. Не имеешь правов таких. У нас демократическое общество, детей наказывать нельзя. А подарки присылай. Вот.""



..разрисовываем большой плакат Бекхема. Мы ("взрослые") рисуем футболеру бараньи рога, маршальские погоны, СС-овскую форму, колготы, вампирский маникюр, туфли на шпильках... Маша сидит слева и пишет что-то фломастером сбоку. Оторвавшись наконец, с воодушевленным нетерпением читает вслух, сдерживая "хи": "Привет свинья баран или казел.." Давит хиханьку, явно ждет одобрительного смеха. Хмуримся: "Маш, фу, некрасиво как, и несмешно ни капельки". Пишет дальше. Читает снова в предвкушении вострога: "Ты дибил ты сука". Серьезнеем, не отрываясь от рогов: "Маша, такие вещи пишут только очень глупые люди"...

Думает. Снова пишет. Прочитываем слева от раскрасивленного Бэкхема: "Ты хороший ты не обижайся"..



Маша. Родителей бы ее - о многом распросить..

Самой подумать. "Февраль. Достать чернил и плакать.."

______



3. "Начинается книга Иова "прологом на небесах". Радость сатаны о том, что на земле все люди уже забыли Бога, осаживается репликой Творца: "а как же раб мой Иов?" Сатана не спорит по факту: да, Иов благочестив, он почитает тебя. Но "разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его и дом его, и все, что у него?"

Вот самый страшный вопрос для любой религии, для религии как таковой: даром ли богобоязнен Иов. может ли человек любить Бога ради Бога, а не ради "взяток" (в виде лучшей жизни здесь или блаженства там). Может ли человек видеть в Боге - Бога, а не генератор гуманитарной помощи? Если "любовь не ищет своего" (1-е Кор., 13,5), не использует, то может ли человек любить то, что не видит глазами, что ему неподконтрольно и непослушно?" [из книги А.Кураева "Мастер и Маргарита: за Христа или против?"]

_________



"Верить" неотделимо от "любить", а в нашем "лучшем из миров" и от - "надеяться". Иначе - ложь, все ложь.

Устала хуже предыдущих рабочих дней. Кажется, что сил нет и на колени стать.

---

Офисное с постскриптумом

Когда появляются в руках наконец страницы, вдруг понимаешь - нечем их заполнить.

Слева сидит Неспящая и делает попытки уйти с работы вовремя. Но Яндекс не выпускает ее из коварных своих объятий.

О, ура, мы идем домой!

---

Метаморфозы Великого Поста

Герберт Маркузе "Одномерный человек"

...за пределами же академической сферы "далеко идущие изменения во всех наших мыслительных привычках" еще более серьезны. Они служат координированию любых идей и целей с идеями и целями, угодными системе, встраивая их в эту систему и оттограя те их них, которые не поддаются приспособлению к ней. Царство подобного дономерного общества не означает господства материализма и отмирания спиритуалистических, метафизических и богемных установок. Напротив, можно видеть огромное число их своеобразных форм: "Молимся вместе на этой неделе", "Давайте обратимся к Богу", дзэн, экзистенциализм, битничество и т.п. Однако такие формы протеста и трансцендирования перестали быть негативными и уже не приходят в противоречие со status quo. Скорее они являются церемониальной частью бихевиоризма, его безвредным отрицанием, и status quo легко переваривает их, как часть своей оздоровительной диеты...

Отторжение, ощущение чуждого, почти враждебного - от всех разговоров о пользе Великого поста и вообще постов для здоровья. Более того - тот факт, что действительно воздержание от пищи хорошо сказывается на желудке и всем организме - ощущается как факт едва ли не постыдный, который не афишироваться надо, а - скрывать, замалчивать!

"Братья, пост в пустыне на 40 дней - очень полезен для вашего здоровья, желудка, печени, сердца, укрепляет тонус, выводит шлаки. Акриды нормализуют давление. Дикий мед хорош для тех, у кого гастрит".

Как подобное рассуждение представить возможным два тысячелетия назад?!

Как представить, что первые христиане - [люди, о которых мы всегда вспоминаем, как о реальном воплощении того, чем мы должны были оставаться, нося - то же имя] - рассуждали с широкой улыбкой о приятности постных блюд? Но ведь - нонсенс же..





Разговоры в утренних ток-шоу о "приятном посте" - как весь мир с ног на голову.

Постом блюда становятся разнообразнее и вкуснее - да ведь над этой нелогичностью задуматься бы! Это так-то (брюссельской капустой и кальмарами) - "умерщвляется плоть"?!

И хотя до умерщвления плоти нам далеко (и сразу - почему? Почему так стало дико даже само выражение это - ведь не дико же было оно нашим предкам?), но - даже ведь не заводиться об этом речь, как будто из боязни отпугнуть христиан и - в большем количестве - "сочувствующих", понудить поневоле отказаться от строгого воздержания в пище как одной из составляющих постного подвига..

Мы делаемся похожи на человека, который кричит в спину уходящему - "Ну вернись! Попостись, чего тебе стоит? Это же так вкусно, а как полезно!"

Он-то вернется, только - для чего?

Г.К. Честертон "Возвращение Дон Кихота"

- Я понимаю, что он говорит, - угрюмо сказал Брейнтри. - Но он не прав. Мистер Херн, неужели вы сами в это верите? Почему вы называете здоровыми ваши средние века?

- Потому, - отвечал Херн, - что в них была правда, а вы погрязли во лжи. Я не думаю, что тогда не было греха и страданий. Я только думаю, что и грех, и страдания так и называли. Вы вечно толкуете о деспотах и вассалах, но ведь и у вас есть насилие, и неравенство, только вы не смеете назвать их по имени. Вы защищаете их, давая им другие имена...(..).. когда вы хотите подольститься к рабочему или крестьянину, вы зовете его джентльменом, хотя это то же самое, что назвать его виконтом. Когда вы хотите подольститься к виконту, вы хвалите его за то, что он обходиться без титула. Вы оставляете миллионеру миллионы и хвалите его за простоту... Вы терпите священников, когда они на священников не похожи, и бодро заверяете нас, что они могут играть в крикет..(..).. все существует лишь потому, что само себя не признает..

Когда станут называть вещи своими именами. Пост - постом, диету - диетой, котлету (несмотря на ее темное соевое прошлое) - котлетой..



Аскетическим постом всегда христиане утверждали принцип "не хлебом единым жив человек", тогда как теперь и веками до нас и еще сколько будет стоять земля вся цивилизация во главе с ее князем утверждает обратное - нет, дорогой, хлебом ты только и жив! Здоровье прежде всего! Земной мир, его пища - твоя жизнь!

...бабушка, которая и настояла когда-то на моем и сестрином крещении в 91-м году, говорит - "только сильно не поститесь, здоровье - самое главное, вот когда его не будет поймете" - и мне больно так, будто дерут спину крючьями. Ведь она, а и мы вслед за ней, повторяем дьявольскую колыбельную - "Хлебом единым жив человек"!..

...из проповеди в предтеченском храме: "Приходили утром журналисты, интервью брать, и сразу предупредили, поставив на паузу камеру: "Вы нам только не говорите ничего такого заумного, про духовность... Вы вот говорите: что можно есть, чего нельзя - нам этого хватит"". Вот и все - хватит! Чего вы тут еще лезете со своим духом?

Митрополит Антоний Сурожский

"В отличие от того, что считают и чувствуют многие, период духовного напряжения (скажем, во время Великого поста или говения) это время радости, потому что это время возвращения домой, время, когда мы можем ожить.."

..время, когда можно - свергнуть то, что, взяв имя привычки, победоносно восседало на нашей шее. Время, когда становится возможен покаянием - подвиг. Чистота. Цельность. Неразлеченная молитивенность.

Все забываемое. На что уже не смели надеяться. На что сил не хватало раньше.

На 50 дней мы - отвоевываем захваченные плацдармы (удержим ли, зависит от нас). Карабкаемся на Голгофу.

И... - вчитываясь до косоглазия в упаковки печенья (есть маргарин, нет?), забываем глаза поднять - на Крест?!

Отучают нас думать те, кому выгодно. Отправляют в путь, развернув в обратку все указатели. "Благодать Божия", "несение креста", "истончение плоти" делают поэтической метафорой, не несущей в себе - ничего, пустоту. А мы? Схватываем на лету, верим! И вот - набираем карманы фантиками..

Верим, что приятен пост - потому что картошка с грибами действительно вкуснее перехваченного на ходу бутерброда c колбасой.

Но послушав Великий Канон - нельзя этому верить, нельзя не знать, что ложь, а что правда.





Александр Шмеман. Что такое пост в наши дни?

Однако только пост может осуществить это преобразование, дать нам существенное доказательство того, что наша зависимость от пищи и материи не окончательна, не абсолютна и что в соединении с молитвой, благодатью и служением Богу эта зависимость сама хочет стать духовной. Все это означает, что понятый по-настоящему, в истинном своем значении, пост есть единственное средство восстановления в человеке его подлинной природы. Это не теоретический, а практический и реальный вызов великому Лжецу, убедившему нас в том, что мы зависим от одного хлеба, и построившему все человеческое знание, науку и существование на этой лжи. Пост изобличает эту ложь. В высшей степени знаменательно, что Христос встретил Сатану в то время, когда Он постился, и что позднее Он сказал, что победить Сатану можно "только молитвою и постом". Пост — настоящая борьба против Дьявола, это вызов всеобъемлющему закону, делающему дьявола "князем мира сего". Если человек голоден, но понимает, что он действительно может не зависеть от этого голода, не погибнуть от него, а наоборот обратить его в источник духовной власти и победы, тогда ничего не останется от той великой лжи, в которой мы живем со времен Адама.

Как далеко ушли мы от нашего обычного понимания поста как простой перемены диеты, от рассуждений о том, что разрешается постом и что запрещено, от всего этого поверхностного лицемерия! Ибо, в конечном счете, пост состоит в одном: в том, чтобы испытать голод, алкать, и это значит — достичь предела той жизни в нас, что зависит всецело от пищи, и, взалкав, открыть, что эта зависимость не есть последняя истина о человеке, что сам голод есть, прежде всего, духовное состояние и что на последней глубине своей он есть алкание Бога.





http://www.metropolit-anthony.orc.ru/soul_put/put_1.htm

http://www.pravmir.ru/article_1773.html

---

Рок-версия событий

«Версты»

«Пространство слова»

«Власть поэтов»

«Эхо судьбы» - 16 февраля, 22:45, телеканал "Культура"



Не забыть

---

СашБаш: Письма господина N госпоже К

источники: Либ.ру, http://www.bashlachev.net/

http://lib.ru/KSP/bashlach/

Однажды, когда СашБаш учился на третьем курсе Свердловского университета, он договорился с одной девочкой сочинять роман в письмах - просто так, о чем попало. Девочкины письма не сохранились, а Сашины - вот...



1-79 г. от рождества Христова.



Здравствуйте, сударыня!

Я думаю, Вас не удивит получение сего письма, если Вы, впрочем, не забыли нашего недавнего уговора. Признаюсь, Ваше предложение показалось мне несколько странным, но, уверяю Вас, только поначалу. Ведь цель и вправду весьма значительна, если учесть, что наши отделения для корреспонденции в университете имеют завидное по своему постоянству обыкновение оставаться для нас пустыми -- и для Вас, насколько я понял, это тоже иногда бывает важно...

Итак, я к Вам пишу. Не знаю, с чего начать, ибо любое начало в этом хитросплетении нашего мира является случайным.

Начну с извлечения на свет факта, содержанием которого является следующее: я Вас совсем не знаю, как Вы не знаете меня, наши считанные встречи носили характер случайный, и в силу этого первая глава классического повествования не должна раскрывать образ главных действующих лиц, это начнется со второй главы, в которой, надеюсь, Вы примете непосредственное участие. Будет ли это поверхностным или глубоким изучением -- рано судить, увы, мы не властны видеть оглавления, которое откроется не раньше, чем будет перевернута последняя страница, захотите ли понять меня Вы, захочу ли я понять Вас -- еще раз повторяю, рано судить.

На каком языке говорите Вы, сударыня, окажется ли нужным искать бесполезный словарь?

А вообще мне, наверно, будет приятно получать Ваши письма, да, я буду ждать ответа, в коем не сомневаюсь, уверенный в Вашем бесконечном благородстве, что Вы успели мне внушить наряду с некоторыми другими умозаключениями на предмет Вашей прелестной особы. Сейчас, если мне не изменяет память, Вы находитесь во временном отъезде, но как только колеса Вашей изящной кареты остановятся на брусчатке перед университет- ской колоннадой, как только Вы взбежите по ступеням, войдете в залу -- обратитесь к ящику и достанете оттуда мое письмо, я думаю, Вас оно тоже приятно обрадует,-- прошу Вас, не медлите, а самым безотлагательным об- разом возьмитесь за перо и не забудьте надушить бумагу Вашими духами, очень на это рассчитываю, не казните меня уделом тщетного ожидания, пусть ``продолжение следует`` как можно скорее...

За сим вечно к Вашим услугам г--н N.

P. S. Все имеет свою оборотную сторону. Здесь я имею сообщить Вам на всякий случай свой почтовый псевдоним -- письма следует опускать Башлачеву Александру (что касается имени -- здесь возможны вариации).



Здравствуй!

Маленькая язычница, мне казалось, что ты приедешь в карете, а ты трогала холодные ступени босыми ногами, и духи твои -- роса? Я услышал тебя, хотя мой мир и враждебен тебе. Мой мир? Он скучен и сер, и крахмальный воротничок больно врезается в шею. Но участь графа, согласись, не самая худшая в этом мире, и поэтому я граф. Да, забыл предварить свое послание важным, на мой взгляд, советом: никогда не делай категорических выводов, возлюби многоточие. Хотя, впрочем, все мы считаем, что прекрасно разбираемся в людях -- тем они, скорые выводы, возведение случайной, возможно, детали в некий ранг, и опасны. И как быть с невольными предубеждениями? ...Верю ли я в рок? Да я верю в рок, маленькая язычница, как склонен верить во все мистическое. это объяснить несложно -- одним из самых величайших мучений (не единственным, впрочем), что я вынужден выносить в этом мире -- есть постоянная, хроническая ностальгия по чуду, отсутствие чудес, и Бога... и дьявола...

И есть ли во мне хоть капля лжи? Уверяю тебя, того, что называается ложью, в моих письмах нет. И не нужно видеть во мне врага, и защищаться тоже не нужно...

Есть и другой мир, маленькая язычница. Уменя в одной из задних ком- нат есть большой, громоздкий шкаф, и я иногда, без сожаления расстав- шись с сюртуком, цилиндром и штиблетами, сняв со стены гобелен и завер- нувшись в него, ухожу через скрипучие двери гулкой фанерной пустоты -- выхожу в исчезнувший город, на ощупь прокладываю себе дорогу, стараясь не натыкаться на невидимые фонари и деревья, и наконец выхожу к горизонту...

Вот он, мой мир! Мир грустный, и веселый, мир ассоциативный, сейчас в нем почему-то вприпрыжку бежит ко мне веселый майский дождик, шлепает по тяжелой и мягкой траве -- разве он грустный, дождик-то? он добрый и умный, как дворняжка, он только иногда притворяется плачущим, а кто-то верит... Мир рождественской сказки, лунного полета, здесь даже метлы не нужно, мир часто сюрреалистический, где одним из законов мышления явля- ется абсурд, мир, который...

И все-таки это одинокий мир. Я не встречал в нем людей. Правда, я все-таки догадываюсь, что это не только мой мир. Изредка я встречал там, на песке, человеческие следы, иногда находил исписанные разной ру- кой обрывки бумаги, исповеди без начала, без конца, часто рифмованные... Кто эти люди? И когда они приходили сюда? вернутся ли они, и где они сейчас?

Я слышу, как шумит где-то вдали водопад. Маленькая язычница, а разве ты можешь распоряжаться собой? Что же, в таком случае, заставляет тебя приходить в холодный, серый и неуютный мир из твоего далекого храма?

Ответь мне, но помни -- тебе не пристало лгать.

...Где ты живешь -- вот что меня интересует. Может быть, ты, в отли- чие от , меня,только приходишь в то, что называется действительностью -- действительностью, и никуда от этого не денешься, как бы ни был велик аквариум, а жаль. Я все же не могу оставаться в своем мире надолго, чтобы не сдохнуть на берегу этого теплого, ласкового озера от остракизма...

Сегодня полнолуние -- и завтра на рассвете я все же отправлюсь в путь, и кем я вернусь в тот мир, и вернусь ли?

Выходи и ты в путь, маленькая язычница, авось, и встретимся где-ни- будь... Захвати с собой бумагу и пиши мне в дороге обо всем, что ты увидишь на своем пути. Можешь наколоть свое письмо на ветку какого-нибудь дерева -- ведь чудеса случаются здесь чаще, чем там, или можешь положить свое письмо просто на песок, и не пугайся за его судьбу, когда его подхватит неожиданный ветер... Эти дни я потратил на постройку плота. Широкоствольные дубы удивительно легко превращались в бревна, а гибкая лоза крепко переплела их -- готов мой плот,широкий и верный!

Я плыву вниз по реке, у которой еще нет имени. Куда я плыву? Разве это имеет значение, особенно, когда можно направиться в любую сторону?

Мои длинные волосы спутаны ветром, гобелен -- мой парус: мимо плывут незнакомые берега, незнакомые цветы. Могу растянуться, подставив тело солнцу и слушая в себе просто единственного на всей планете человека -- это сладкое и грустное чувство, -- могу опустить руку в быструю воду, котрую слепит солнце... Роса? Слезы? Солнечные брызги в моей руке? Капли дождя? Водопроводная вода?

Это небо исцеляет все раны, это солнце делает прозрачными все маски... Все комплексы -- на дне целиндра, страх расползся по углам шкафа, здесь -- свобода, нагота тела и слова, и одиночество, заставляющее, мучительно щурясь, всматриваться в берега...

Маленькая язычница, появись за поворотом, войди по колено в прозрач- ную воду -- помаши мне рукой! Я возьму шест, подплыву к тебе -- ты ступишь на теплые пахнущие смолой, бревна плота, появись, если ты не страшишься возможного водопада... И не распни меня если...

Что нужно тебе, маленькая язычница? Появись, я никогда не видел твоих глаз...

Мерно журчащая вода баюкает меня...перо вывивается из рук... Я засыпаю,храм, фрески...река уносит мой плот все дальше и дальше...затерянный комок перепутанных снов...



Дальнейшее - молчание

ибо слишком о многом должно передумать

---

Провсёпровсё

Росчерком хотелось охватить всю ту пеструю событийность, что составляет последную неделю - нет, не выходит!

Не выйдет, нет.

Успела заломать, уложить печальное раздражение в пару строчек - белых-белых стихов. Впервые за года полтора. Не забыть забыть - ведь такая детскость! Впрочем - соскучилась, очень.

Ступеньками - Шмеман, взахлеб Честертон, Солженицын, как жизнь, обрывками смеха Чехов, белесыми нитями - Бунин, черные запятые статей..

Словом - читаю, читаю, читаю, как чахоточный, которому с иголочки до бесчеловечности безупречный доктор предсказал прожить еще месяц-другой, никак не больше, нет, никак не больше... Каждое утро - лыжи или Царские врата.

Синева простоты - головная боль сложносплетений. Погано - распрекрасно. Так и бросает широкой амплитудой, дисперсия огромна, среднего, уравновешенного, отдохновения - нет. Так, верно, и уставлено для только-только переваливших черех двадцатку ("только-только" сложилось в полтора года =)

Со стены смотрит Герда в лодке. (Кай, видно, снова где-то шляется с сестрой-гитарой)



Из только что купленных самиздатовского журнала ("Паруслов") вырвала, вот:

[хорошо,а?]



Прозрачно, как алтарная преграда

сияет небо. Мне в алтарь нельзя

меня туда не пустят - и не надо,

раз небо, как алтарная преграда,

и след от самолета, как стезя,

как стежка, как дорожка, как дорога...

За небом - небо, в небе - небеса,

все девять. Слава Богу - Бога много.

Гораздо больше, чем вместят глаза.



--------------------------------



Как нестерпимо жалит жалость

к себе! И плачешь на плече.

Мне столько музыки досталось,

что целый зал ушел ни с чем,

ушел несолоно хлебавши.

Плачь. Место есть на небесах

подле на поле павших

для захлебнувшихся в слезах.



------------------------------



Убежит молоко черемухи,

и душа босиком убежит

по траву, и простятся промахи

ей - за то, что не помнит обид.

И очнется мечта-заочница,

и раскроет свою тетрадь...

И не то, чтобы жить захочется,

но расхочется умирать.



[(с) - В. Павлова]



Сегодня предолго вглядывалась в о. Александра, с успехом маскируясь под подсвечник, пока он исповедовал очередь. Человек ведь как и мы.. Да вот он только на тебя взглянет - еще ничего не скажет - и ты уже всех простил, на кого обижен, и бесы уныния с визгом раслетелись от твоей головы (они, должно, отца Александра блестящих глаз боятся хуже ангельского меча).

Проходя по коридору, вдруг ни с чего - улыбнется так хорошо да похлопает ласково ладонью по голове, как ребеночкам маленьким делают - и тебе снова можется молиться. Жить.

Читаю Башлачева. Завтра буду слушать.

---

Лытдыбр

Открыли лыжный сезон. Буде так и дальше, возможно, даже полюблю лыжи. После: удивительная физическая легкость, цельное ощущение своего тела - хоть через заборы прыгай. Чай с малиной у Сашки.

Острое желание на все ближайшие дни - читать, читать, читать.. Неперечитанного, недочитанного - столько всего! Проходить многие километры парками.

Все это перечеркивает необходимость утраивать на const штатную работу.

Дневником о. Александра Шмемана - зачитываюсь, как дети сказками. Болезненно-восторженно переподчеркиваю поразившие мысли, по нескольку раз перечитываю близкие настроения. Исцитировала бы им все бумажные записи!



Теперь еду в сторону Сокола. И странно - вот теперь уже с определенностью знаю, что не стану заходить в университет, то есть еду практически "вхолостую", затем только, чтобы - в метро спокойно почитать, бессуетно подумать по дороге пешком, с надеждой на случайные встречи понасладиться морозом, снегом, свободой мерять километры...

Крайне, крайне нерациональный вечер..



Удивительно сходно по настрою.

"Десять минут, как бы всего лишь и только "функциональных" - дойти от лицея до церкви, не имеющих никакого самостоятельного смысла или "ценности". Но почему эти "функциональные" минуты остались и живут в памяти гораздо сильнее и ярче, чем то, что связывали? Сами стали несомненной ценностью, тайной радостью?"

---

Псково-печерское

- Я согласна чувствовать себя туристом в предместьях Лондона, на игрушечных, тонких улицах Праги и в высоте костелов Речи Посполитой. Но быть туристом – на своей земле, в своих монастырях?! – что-то есть в этом постыдно-советское..

Толпа любопытствующих вкруг экскурсовода, речь которой корежит слух с ее «буржуазной Эстонией», «буржуазной Литвой» и «служителями (или как там было.. работниками?!) религии», походит на стайку бестолковых гусей. Что ж, я тоже гусь, только такой, который крутит головой отдельно от прочих.

В монастыре хочу быть просто – православной, а не человеком, сведенным к щелчкам фотоаппарата. В каждом храме видеть - святыню, а не мизансцену для нн-ого кадра.

Какое-то апофатическое мышление в эти псковские дни – радость показать через тоску, свет – через грязь..











- Позавидовала Мирожскому монастырю против Псково-Печерского и вообще всех, заласканных туристическим вниманием: в ранее утро, пост-литургическое - ни одного человека, полутемень, чуть обозначенная двемя-тремя свечами, мощные узкие лестницы, кромешный белый мрак стен; и все это вместе чувствуемое, как густая, осмысленная пустота – пустота только видимая, напускная. Один-единственный инок, почти испуганно выглянувший из алтаря. Тихо. Хорошо до помешательства.

Моросящяя дождем серая высь, темная сторожевая зелень елей. Аккуратно нарублено дров у домиков.





- Мостовую сфотографировала затем, чтобы не забыть, как во все время многочисленных осад она (не она, конечно, а ее праправнучка) была залита кровью. Как в любой серьезной крепости, в Псково-печерском монастыре была ловушка, захаб: ложные ворота, одолев которые, разгореченный успехом враг врывался внутрь крепостных стен, по сути - в межстенный коридор метров в сто. Через эти самые сто метров воинов встречали - еще одни мощные ворота.. Окрыленные успехом, напирающие сзади враги не видели того, что видели первые. Первые рвались повернуть назад - да куда там! Мышеловка захлопнулась.

И вся эта давка сверху поливалась тучами стрел, сулиц, камней, для полной схожести с бульоном - кипятком, смолой. Через какое-то время люди стояли по колено в крови, на штабелях из тел своих павших товарищей. Как правило, никому из попавших в захаб не удовалось уйти живым..

---

Псков.

Первое впечатление, наскоро набранное на ноуте темной ночью первого дня

02.02.

Псков. Серый дождь - злая плаксивость туч. Забытое множество церквей – такое множество!! Одноэтажных венчанных крестами домиков, ослепительно белых – некогда, теперь – вытертых, выржавленных, брошенных в грязь злорадных улиц, которые - не могут же вынести, вытерпеть, если в их владениях появляется нечто светлее и чище их самих, замызганных пьяными склоками, заколоченных чернотой кленовых стволов, навсегда закрывших от взглядов развороченных окон - небо. Ольгин город перекрещен в новое язычество всеверия. Имена улиц, как ругательства – Коммунальная, Гражданская, Металлистов, Труда, 23 июля, Советская, Ленина, Воровского. Мост имени 50-летия октября. Тошнотворная обязательностью своего наличия – площадь Ленина, проходя по которой, самое благое желание, которое подымается прежде всякого рационального осмысления – плюнуть..

Иное - Ольгинская набережная, Гремячая, Застенная, Троицкий мост, слава Богу, неизменная – река Великая и Пскова. Руки не дотянулись испоганить грандиозно-патриотическим переименованием. Уже - что-то…

Но – везде и со всякой точки золотится Троицкий собор, и этому – среди всей сероватой советчины проходя – смягчишься, улыбнешься. Что-то неизменное, величаво и просто, поверх и мимо всего пафоса перемен сияет в огне этого строгого купола в бессолнечной плоскости распростершегося неба.

«Город, сохранивший дух древней Руси»?!… Всего только туристический лозунг, увы. Торжества исконности – нет здесь. Победителей – нет, есть.. есть что-то полуживое в этом городе; его уныние - гораздо безнадежнее питерского. Наше поражение…

Иссеро-белесые стены церквей, их невзрачные купола, конечно, знают вокруг себя эту безысходность. Но недвижимые в своем упрямстве, они здесь стоят - насмерть, вкоренившись в саму плоть города. Они ведут войну – партизанскую, подпольную, незаметную, но уж конечно - не обреченную…

Одна надежда – выйти на это «подполье»..







03.03.

С дружиной и князем. Уже радостней - намного.