Росчерком хотелось охватить всю ту пеструю событийность, что составляет последную неделю - нет, не выходит!
Не выйдет, нет.
Успела заломать, уложить печальное раздражение в пару строчек - белых-белых стихов. Впервые за года полтора. Не забыть забыть - ведь такая детскость! Впрочем - соскучилась, очень.
Ступеньками - Шмеман, взахлеб Честертон, Солженицын, как жизнь, обрывками смеха Чехов, белесыми нитями - Бунин, черные запятые статей..
Словом - читаю, читаю, читаю, как чахоточный, которому с иголочки до бесчеловечности безупречный доктор предсказал прожить еще месяц-другой, никак не больше, нет, никак не больше... Каждое утро - лыжи или Царские врата.
Синева простоты - головная боль сложносплетений. Погано - распрекрасно. Так и бросает широкой амплитудой, дисперсия огромна, среднего, уравновешенного, отдохновения - нет. Так, верно, и уставлено для только-только переваливших черех двадцатку ("только-только" сложилось в полтора года =)
Со стены смотрит Герда в лодке. (Кай, видно, снова где-то шляется с сестрой-гитарой)
Из только что купленных самиздатовского журнала ("Паруслов") вырвала, вот:
[хорошо,а?]
Прозрачно, как алтарная преграда
сияет небо. Мне в алтарь нельзя
меня туда не пустят - и не надо,
раз небо, как алтарная преграда,
и след от самолета, как стезя,
как стежка, как дорожка, как дорога...
За небом - небо, в небе - небеса,
все девять. Слава Богу - Бога много.
Гораздо больше, чем вместят глаза.
--------------------------------
Как нестерпимо жалит жалость
к себе! И плачешь на плече.
Мне столько музыки досталось,
что целый зал ушел ни с чем,
ушел несолоно хлебавши.
Плачь. Место есть на небесах
подле на поле павших
для захлебнувшихся в слезах.
------------------------------
Убежит молоко черемухи,
и душа босиком убежит
по траву, и простятся промахи
ей - за то, что не помнит обид.
И очнется мечта-заочница,
и раскроет свою тетрадь...
И не то, чтобы жить захочется,
но расхочется умирать.
[(с) - В. Павлова]
Сегодня предолго вглядывалась в о. Александра, с успехом маскируясь под подсвечник, пока он исповедовал очередь. Человек ведь как и мы.. Да вот он только на тебя взглянет - еще ничего не скажет - и ты уже всех простил, на кого обижен, и бесы уныния с визгом раслетелись от твоей головы (они, должно, отца Александра блестящих глаз боятся хуже ангельского меча).
Проходя по коридору, вдруг ни с чего - улыбнется так хорошо да похлопает ласково ладонью по голове, как ребеночкам маленьким делают - и тебе снова можется молиться. Жить.
Читаю Башлачева. Завтра буду слушать.